Ослабление Ирана на Ближнем Востоке как предвестник регионального хаоса

Aвтор статьи: Антон Евстратов

Протесты последних дней в Ираке и Ливане, все более тяжелые последствия для Ирана со стороны американских санкций, уже выразившиеся в массовых антиправительственных акциях на территории самой страны, очевидно, подрывают не только влияние Ирана на Ближнем Востоке, но и ставит вопрос о будущем самого иранского режима.

Упомянутые события являются, возможно, самой серьезной проверкой на прочность иранской внешней политики и военно-политического влияния ИРИ в регионе. Ранее, с 1979 года Исламская республика успешно и последовательно выстраивала завязанную на себе ближневосточную архитектуру безопасности.

Ориентируясь в целом на шиитские общины, Иран смог в той или иной степени привлечь на свою сторону Ливан, где все более мощной силой становилось шиитское движение «Хезболла», Сирию, где президенты-алавиты Хафез Асад и его сын Башар Асад демонстрировали не только конфессиональную лояльность, но и политический прагматизм, постсаддамовский Ирак (60-70% населения – шииты), Йемен (где опорой ИРИ служит шиитская группировка «Ансар Аллах»). Серьезное влияние имеет Исламская республика в афганском Герате, а также шиитских комьюнити Бахрейна, Саудовской Аравии и других государств Персидского залива.

В формирование и развитие этой структуры требовалось вкладывать громадные ресурсы – как финансовые, так и идеологические и организационные. Иран тратит миллиарды долларов на поддержку лояльных ему правительств.  Более того,  в Сирии он не остановился и перед вооруженным вмешательством в конфликт ради сохранения режима Асада, а в Йемене – перед военной поддержкой «Ансар Аллах».

Кроме того, иранские инструкторы формируют, а казна содержит проиранскую милицию в Ираке и ряде других стран. Для действий за границей специально сформировано подразделение Корпуса стражей исламской революции – бригада «Аль-Кодс», руководимая генерал-майором Касемом Сулеймани, являющимся на данный момент своеобразным руководителем иранской внешней политики – как минимум, на Ближнем Востоке. Иран активно развивает систему шиитского религиозного образования на своей территории (прежде всего – в г. Кум), сделав ее доступной и бесплатной для студентов со всего мира.  И это – не считая информационных ресурсов, телеканалов, радиостанций, интернет-порталов и другой инфраструктуры на десятках языков, также развиваемых Тегераном в своих политико-идеологических целях.

Все это требует огромных финансовых затрат, и до последнего времени богатый нефтью и газом Иран с ними справлялся. Однако последний раунд антииранских санкций, инициированных США после провала «ядерной сделки», поставил Тегеран в крайне затруднительное положение. В настоящее время в экономике ИРИ наблюдается серьезная и очень опасная с точки зрения дальнейших перспектив рецессия. Падение ВВП страны в 2019 году некоторые эксперты предсказывают до 9% притом, что в прошлом имел место рост до 4,8%. По подсчетам американских экономистов, Иран вследствие санкций уже лишился 50 млрд. долларов.

Все это ставит вопрос о сокращении иранского военно-политического присутствия на Ближнем Востоке, и именно в этом контексте есть смысл рассматривать последние региональные потрясения. Во-первых, Иран, активно инвестируя в военную сферу, политику и идеологию союзных стран, практически не занимался  социальными вопросами, в результате «упустив» их общество. Исключением здесь предстает только движение «Хезболла», выстроившее в Ливане систему больниц и школ, в основном бесплатных.

Однако уменьшение иранских финансовых возможностей немедленно поставило вопросы и к «Хезболла», которое и ранее негативно воспринималось нешиитскими общинами страны, но в последнее время утратило возможность оперировать в социальной плоскости. Более того, значительная часть протестующих и недовольных влиянием движения – шииты, ранее пользовавшиеся всеми открываемыми посредством иранской помощи благами и теперь их лишившиеся. Этим объясняются антииранские лозунги и обвинения движения «Хезболла» в коррупции, притом, что на деле это – наименее коррумпированная структура Ливана.

Шиитский протест опасен для Ирана и в Ираке, где он также заметен и очевиден. В отличие от Ливана, проиранские силы там целиком и полностью упустили социальную сферу, сосредоточившись на контроле за силовыми структурами и ведомствами. Более того, проиранская милиция в Ираке оказалась настолько мощной и влиятельной силой, что она не раз дублировала армию. Особенно очевидно это было в боях за Тикрит в 2014 году, где упомянутый выше Касем Сулеймани лично командовал проиранскими формированиями, сорвавшими наступление ИГ и, фактически, переломившими ход ведения боевых действий в пользу иракского правительства.

При этом политическое поле страны полно проиранских деятелей, которые, в условиях ее движения к конфессиональной однородности и вытеснения из политического процесса суннитов и курдов, чувствовали себя все более вольготно и не останавливались перед одиозными проявлениями коррупции и непотизма. В результате имели место протесты последних дней, получившие гораздо более, чем ливанские акции, антииранский характер.

Участие в антииранских протестах именно шиитов (притом, что, традиционно антииранские сунниты и курды Ирака, к примеру, от четкого высказывания своей позиции воздержались) свидетельствуют не только о серьезных финансовых и политических проблемах Тегерана, но и о необходимости коррекции идеологических подходов. Шииты Ирака и Ливана все более высказывают идею о том, что «шиизм – не равно Иран», что ставит под угрозу всю концепцию «Шиитского полумесяца» от Бейрута до Герата, десятилетиями выстраиваемую Исламской республикой.

Финансовые проблемы Ирана стали следствием и протестных акций на его собственной территории, которые прошли также в последние дни и сопровождались многочисленными жертвами. Испытывая недостаток денежных средств, правительство страны попыталось компенсировать его, урезанием субсидий на топливо для населения, что привело к масштабному социальному взрыву. Протест очень быстро из экономическлй дрейфовал в политическую плоскость, ознаменовался лозунгами о необходимости отставки правительства, ухода со своего поста Верховного Лидера Исламской революции Али Хаменеи и… необходимости прекратить дорогостоящие военно-политические программы за рубежом, направив финансовые средства на нужды простых иранцев.

Несмотря на подавление протестов в Иране и Ираке и относительную стабилизацию ситуации в Ливане (правда, ценой ухода с поста премьер-министра страны Саада Харири, впрочем, никогда не считавшегося проиранским лидером), очевидно, что Иран все менее контролирует ситуацию на огромных пространствах Ближнего Востока – даже в среде его шиитских общин.

Влияние Ирана уменьшается – и тому уже на данный момент есть очевидные политические подтверждения. В частности, если ранее в Сирии с подачи России действовал трехсторонний формат урегулирования ситуации – Москва, Тегеран, Анкара, то на последнюю встречу в Сочи, куда прибыли Владимир Путин и Реджеп Тейип Эрдоган, иранского президента Хасана Роухани не позвали. Это свидетельствует об утрате Ираном роли ведущего игрока сирийского конфликта – даже плодами ухода США из северо-восточной части Сирии ИРИ не смогла воспользоваться, уступив эти возможности туркам и русским.

Это геополитическое отступление Тегерана из Сирии, на которую он затратил поистине громадные ресурсы – по-видимому, только начало. Президент США Дональд Трамп объявил о формировании антииранского блока, состоящего из США и союзных ему государств Персидского залива, традиционно настроенных антиирански. В него, скорее всего, войдут Саудовская Аравия и ОАЭ. Боле того, о серьезности американских намерений свидетельствует приглашение в блок Катара, ранее шельмуемого лично Трампом и всей американской дипломатией как «пособника терроризма» за противостояние Саудовской Аравии и прагматичные отношения с Ираном.

Очевидно, что возвращение Катара в семью американских союзников – серьезная уступка этой стране Вашингтоном, что не может не вызвать ответное проявление лояльности. В перспективе к блоку должны, по мысли Трампа, присоединиться также Кувейт и Оман, но их членство – под вопросом.

Здесь необходимо добавить выводы ряда экспертов об американском следе в протестах в Ираке, Ливане и Иране – об этом свидетельствует, в частности, очень хорошая организация акций, наличие достаточного количества экипировки и пр. Особенно ярко это проявилось в Ливане (с десятками тысяч «зонтиков») и в Иране (с оперативным документированием жертв полиции и распространением протеста по всей стране).

Столкнувшись со столь форсированным и эшелонированным давлением в разных сферах, Иран, скорее всего, вынужден будет свернуть некоторую часть своей активности в регионе. Однако это способно привести к непредсказуемо негативным последствиям. В частности, в Сирии уход Ирана как третьей стороны и буфера между Россией и Турцией всерьез повышает шансы столкновения между этими игроками. Более того, снижение активности проиранских ополчений и замена их на сирийскую армию и российские ЧВК может поставить вопрос о столкновении России и с США, оставившей на территории страны некоторую часть своих войск для защиты нефтяных месторождений.

Источник изображения: Wana News Agency/Reuters

Читать на английском: Iran’s weakening in the Middle East as a harbinger of regional chaos

Вам также может понравиться: Протестные акции в Иране ставят режим аятолл перед необходимостью выбора либо банкротства, либо войны